Дава? Я Вас умоляю. Да он добрый, как теля.

— Добрейшего утречка, Фима! — И Вам доброго. — А где у нас случилось? — Пара незаметных пустяков. Вам что—то захотелось, мадам Шмуклис? — Немножечко щепотку соли. Эмик, такое счастье, надыбал глоссик. — Скажите пожалуйста, Два Больших Расстройства, надыбал глоссика? — Таки да. — Целого? Или одни плавнички? — Виляет хвостом как скаженный. — Надо жарить. При такой густой жаре долго не выдержит. — Так я за что. Эмик ухнул пачку соли в помойное ведро. — Так шо, если помои посолить, они будут лучше пахнуть? — Ой, Фима, я Вас умоляю, Вы же знаете за Эмика – он если не сломает, то уронит, и как раз таки не помимо пальцев, а на самые ноги!

Вы, злодейству которых не видно конца, В Судный день не надейтесь на милость творца! Бог, простивший не сделавших доброго дела, Не простит сотворившего зло подлеца.

— «Добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь? — Всех, злых людей нет на свете.

Раскаянья обеты забыли мы теперь И наглухо закрыли для доброй славы дверь. Мы вне себя; за это ты нас не осуждай: Вином любви мы пьяны, не лоз вином, поверь!