У меня возникает тягостное
впечатление, когда я вижу, что в большом национальном
вопросе, который занимает общественное мнение, то самое
собрание [ландтаг], которое считается в
Европе средоточием прусского ума и
патриотизма, не может подняться выше позиции импотентного отрицания.