— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодаяактриса. — Всё будет настоящим, — успокаивает её Раневская. — Всё: и жемчуг в первом действии, и яд — в последнем.
Если ты ждёшь, что кто—то примет тебя "таким, как ты есть", то ты просто ленивое мудло. Потому что, как правило, "такой, как есть" — зрелище печальное. Меняйся, скотина. Работай над собой. Или сдохни в одиночестве.
Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска», и всё. Я бы ещё записала, что театр стал моей богадельней, а я ещё могла бы что—то сделать.
Для меня каждый спектакль мой — очередная репетиция. Может быть поэтому я не умею играть одинаково. Иногда репетирую хуже, иногда лучше, но хорошо — никогда.
Для меня всегда было загадкой — как великие актёры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком. Как бы растолковать, бездари: никто к вам не придёт, потому что от вас нечего взять. Понятна моя мысль неглубокая?