Германская война предоставляет России так же мало непосредственных выгод, как русская война Германии; самое большее, русский победитель мог бы оказаться в более благоприятных условиях, чем германский, в отношении суммы военной контрибуции, да и то он едва ли вернул бы свои издержки.
Сознаниелюдей, просвещение идет вперед, нельзя остановить его, а формыжизни у нас в России идут назад и трудно себе представить, как и чем можно изменить их.
Мы окажем России и русскому народу любую помощь [в борьбе против фашистов], какая в наших силах. Мы призываем последовать нашему примеру всех наших друзей и всех наших союзников во всем мире… Опасность, угрожающая России, угрожает и нам.
Мы не желаем никаких большевистских экспериментов в нашем доме. Какие—либо эксперименты подобного рода привели бы к уничтожению большинства населения наших островов. Мы можем, во всяком случае, сделать невозможным, чтобы смертельная болезнь, сразившая Россию, перескочила в нашу страну и отравила ее.
Мне не известно ни одно правительство, которое исполняет взятые на себя обязательства столь же твердо, пусть даже себе в ущерб, как правительство Советской России.
У Германии, нет никаких интересов препятствовать тому, чтобы Россия, которая должна же предоставить своей армии где—то действовать, искала этой возможности лучше в Азии, чем в Европе.
Сообщения от Англии, Италии и Испании при нужде можно прочесть; но от России — нет. Я, кажется, единственный в министерстве иностранных дел, понимающий по—русски.
С Австрией у нас больше общего, чем с Россией. Наше немецкое родство, исторические воспоминания, немецкий язык, интерес венгров к нам — все это способствует тому, что союз с Австрией в Германии популярнее и, возможно, устойчивее союза с Россией.