Любовь к ребенку, как и всякая великая любовь, становится творческой и может дать
ребенку прочное, истинное счастье, когда она усиливает размах жизни любящего, делает из него полноценного
человека, а не превращает любимое существо в идола. Любовь, которая обращена лишь к одному
лицу и которая исчерпывает в нем всю
радость жизни, превращая все остальное лишь в тяжесть и муку, – такая любовь несет в себе
яд для обоих.