Тот, кто всегда ясен, тот, по—моему, просто глуп.

Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша? Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.

В моде в каждой так положено, что нельзя без пуговицы, а без головы можно.

Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Значит — опять темно и понуро сердце возьму, слезами окапав, нести, как собака, которая в конуру несет перееханную поездом лапу.