А голос какой был! Скажи ж, Надь! Как запоёт!

Он рапортует, словно артист оперетты: голосом из живота и с постоянным желанием понравиться.

— Знаешь, когда люди поют? — Когда нет слуха и голоса? — Когда они счастливы!..

Просыпаюсь, чувствую: рядом кто—то лежит. Думаю, Господи, ну пусть это будет Нона, ну пусть Аня. Хрен с ним, пусть даже Леша! Слышу её голос: «Да, Эммочка, все в порядке.» И я понимаю, что он приехал на пароход, и меня сейчас будут скармливать крокодилам, которых специально для этого запустят в Волгу.

Рыдал ноктюрн изысканно—бравурный, Витал восторг над бренною толпой, Когда я встал над лаковою урной, Чтобы в неё засунуть голос свой. (Засунуть свой!) И шёл народ, вздымаясь на котурны, Надев наряд из праздничных вещей, Тянулись все к заветной щели урны, И всем она распахивала щель. Сжималось горло, как кольцо Сатурна, Лилися слёзы, будто майский дождь... Ты не моя! Ты всем послужишь, урна, Пусть из тебя родится новый вождь! Пусть из тебя родится новый вождь!