— Нет, нет! Это неважно, и...

— Том, — сказал Дуглас. — Обещай мне одну вещь, ладно? — Обещаю? А что это? — Конечно, ты мой брат, и, может, я другой раз на тебя злюсь, но ты меня не оставляй, будь где—нибудь рядом, ладно? — Это как? Значит, мне можно ходить с тобой и с большими ребятами гулять? — Ну... ясно... и это тоже. Я что хочу сказать: ты не уходи, не исчезай, понял? Гляди, чтоб никакая машина тебя не переехала, и с какой—нибудь скалы не свались. — Вот еще! Дурак я, что ли? — Тогда, на самый худой конец, если уж дело будет совсем плохо и оба мы совсем состаримся — ну, если когда—нибудь нам будет лет сорок или даже сорок пять, — мы можем владеть золотыми приисками где—нибудь на Западе. Будем сидеть там, покуривать маисовый табак и отращивать бороды. — Бороды! Ух ты! — Вот я и говорю, болтайся где нибудь рядом и чтоб с тобой ничего не стряслось. — Уж будь спокоен, — ответил Том.

— Сам знаешь, как у нас ведется дом. В семь утра я поднимаю детей, кормлю их завтраком; к половине девятого вас никого уже нет и я остаюсь одна со стиркой, одна с готовкой, и носки штопать тоже надо, и огород полоть, и в лавку сбегать, и серебро почистить. Я разве жалуюсь? Я только напоминаю тебе, как ведется наш дом, Лео, как я живу. Так вот, ответь мне: как все это уместится в твою Машину? — Она устроена совсем иначе. — Очень жаль. Значит, мне некогда будет даже посмотреть, как она устроена.

Мы назвали машину «Карл». «Карл» — призрак шоссе.

Даже если улица совершенно пуста, никогда нельзя сказать с уверенностью, что перейдешь благополучно. Машина может внезапно появиться на подъёме шоссе, за четыре квартала отсюда, и не успеешь оглянуться, как она налетит на тебя — налетит и промчится дальше...