—
Бог, мой
друг, все видит, а я… ах, как давно я тебя насквозь понимаю! Ах, детушки, детушки! вспомните
мать, как в могилке лежать будет, вспомните – да поздно уж будет! — Маменька! – вступился Порфирий Владимирыч, – оставьте эти черные мысли! оставьте! — Умирать, мой друг, всем придется! – сентенциозно произнесла Арина Петровна, – не черные это
мысли, а самые, можно сказать… божественные! Михаил Салтыков—Щедрин "Господа Головлевы"