И
старость, и немощи, и беспомощность положения – все, казалось, призывало ее к
смерти, как к
единственному примиряющему исходу, но в то же время замешивалось и прошлое с его властностью, довольством и простором, и
воспоминания этого прошлого так и впивались в нее, так и притягивали ее к земле. «Умереть бы!» – мелькало в ее
голове, а через мгновенье то же слово сменялось другим: «Пожить бы!». Михаил Салтыков—Щедрин "Господа Головлевы"