И взглянул Елеазар. И всю жизнь продолжали они любить друг друга, но печальной и сумрачной стала их любовь, как те надмогильные кипарисы, что корни свои питают тлением гробниц и остротою чёрных вершин своих тщетно ищут неба в тихий вечерний час. Бросаемые неведомою силою жизни в объятия друг друга,
поцелуи они смешивали со
слезами, наслаждение — с
болью, и дважды рабами чувствовали себя: покорными рабами требовательной жизни и безответными слугами грозно молчащего Ничто. Вечно соединяемые,
вечно разъединяемые, они вспыхивали, как искры, и, как
искры, гасли в безграничной темноте. Леонид Андреев, «Елеазар»