Всякое спасение временно. Я купил им минуту. Может, эта минута купит им час, а час купит им год. Никто не даст им вечную жизнь, но ценой моей жизни теперь у них есть минута, а это уже кое—что.
Я ненавидел спорт. Ненавидел и сам спорт, и людей, которые им занимаются, и тех, которые болеют, а также тех, кто не испытывает ненависти к тем, кто болеет или занимается.
Ладно, я все понимаю, но есть же какая—то устная договоренность между автором и читателем, и мне кажется, что незаконченная книга вроде как этот контракт разрывает.
Группа поддержки отличалась постоянной сменой состава участников, пребывавших в разных стадиях депрессии по поводу своей онкологии. Почему состав менялся? А это побочный эффект умирания.
В конце моей семнадцатой зимы мама решила, что у меня депрессия, потому что я редко выхожу из дома, много времени провожу в кровати, перечитывая одну и ту же книгу, мало ем и посвящаю избыток свободного времени мыслям о смерти.
Существуют произведения, о которых не хочется говорить вслух: это книги настолько особые, редкие и твои, что объявить о своих предпочтениях кажется предательством.