Губы мои нашли ее губы. Мы поцеловались. Не могу вам передать, что я чувствовал в тот момент. Казалось, жизнь остановилась и этот миг сладостного блаженства будет длиться до конца моих дней.
Возьми лето в руку, налей лето в бокал — в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток, поднеси его к губам — и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето.
Из всех животныхлюди — единственные, кто краснеет, смеется, верит в Бога и целуется губами. Следовательно, чем больше мы целуемся губами, тем больше в нас человеческого.
Это длится целую вечность, но в конце концов я перестаю замечать что—либо, кроме его прекрасного рта. Боже мой! В двадцать один год я в первый раз по—настоящему захотела, чтобы меня поцеловали. Я хочу чувствовать его губы на своих губах.
Он ласково касается моей щеки, проводит длинным пальцем по подбородку и приподнимает его вверх. А потом, чуть наклонившись, запечатлевает у меня на губах краткий, целомудренный поцелуй, от которого у меня сводит все внутренности.
Почему я так смущаюсь? Может, из—за того, что он невероятно хорош собой? Или из—за блеска в его глазах? Или из—за того, как он касается указательным пальцем верхней губы? Лучше бы он так не делал.