Цитаты

— В чём вас можно будет увидеть, Фаина Георгиевна? — В гробу!

В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.

В театр хожу, как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие, ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!

В старости главное — чувство достоинства, а его меня лишили.

В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернётесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает. (В ответ молодому человеку, который на улице толкнул Раневскую и обругал.)

В Москве можно выйти на улицу одетой как Бог даст, и никто не обратит внимания. В Одессе мои ситцевые платья вызывают повальное недоумение — это обсуждают в парикмахерских, зубных амбулаториях, трамвае, частных домах. Всех огорчает моя чудовищная «скупость» — ибо в бедность никто не верит.

В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.

Была сегодня у врача «ухо—горло—жопа».

Больше всего в жизни я любила влюбляться.

Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и — глупыми, чтобы они могли любить мужчин.

Бог мой, как я стара — я ещё помню порядочных людей!

Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.

Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не сволочь ли он?

Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.

— Экая жалость! — бормотал он. — Ведь этакая, скажи на милость, глупость с моей стороны! — Да что такое? — спросил Пивомедов. — Зачем я стереометрию учил, ежели ее в программе нет? Ведь целый месяц над ней, подлой, сидел. Этакая жалость! «Экзамен на чин» Антон Чехов