Но с ним всегда оставались книги. Книги — настоящие брошенные: уйди — и они вечно будут ждать тебя; удели им внимание — и они всегда ответят взаимностью.
А я согласилась бы остаться с ним в ту ночь. Если бы он попросил. Если бы подошёл ко мне и поцеловал. Не ради него. Просто чтобы почувствовать, что я — живу.
Для чужих глаз его душа — потемки, если что и можно уловить в глазах, то это лишь тонкий лучик целеустремленности, а может, лампадка задумчивости и отрешенности.