Прекрасный, только в него зайти страшно. Кажется, что сейчас к тебе подойдет швейцар и разоблачит тебя. Скажет: — А ты, мальчик, что здесь делаешь, а? — Дяденька, а мне сорок лет… Я паспорт могу показать. — А ну, бегом к маме! Давай, давай!
А спать тебя положили, свет выключили. Вдруг испугался, подумал: а если немцы? Потом понял: ну и что! Ну придут они. В соседней комнате бабушка с дедушкой. Пройдут они бабушку с дедушкой. На кухне мама с папой. Куда они сунутся! Себе дороже.
— Почему Киев — мать городов русских? Не, ну русских ладно, понятно, но почему Киев — мать? Он же отец… — А я скажу тебе. Это потому, что Москва — порт пяти морей.
— Гюльчатай, открой личико, а? Ты не думай, я не какой—нибудь... Если что, я и по—серьезному. Это ничего, что ты там чьей—то женой была. Ты мне по характеру подходишь. Я шустрых люблю. Я ведь и посвататься могу. У меня мама хорошая, добрая. Ее все уважают. Да открой ты личико.
— Мама, кто там опять? — Телеграмма от тети Веры. — Помните, вы в детстве учили нас говорить только правду? — Бывают такие случаи, когда неплохо соврать.
— Смотри, смотри. Брат—то у тебя в Москве уж. По телевизору показывают. А ты тут водку жрешь сидишь, сволочь. Нет, чтобы матери помочь. Помру я уж скоро. — Ничего, мать. — Ехал бы чтоль к брату—то в Москву... Глядишь, пристроит тебя куда, дурака... Чай не бросит. Брат ведь твой. — Да пошел он.