— Всё шутите? — Давно бросил. Врачи запрещают. — С каких это пор вы стали ходить по врачам? — Сразу после смерти... — Говорят ведь юмор — он полезный, шутка, мол, жизнь продлевает. — Не всем. Тем, кто смеется, — продлевает. Тому, кто острит, — укорачивает. Вот так вот.
— Ну, будем исповедоваться. — Я это делал всю жизнь. Но мне никто не верил. — Прошу вас, облегчите свою душу. — Это случилось само собой, пастор. У меня был друг — он меня предал. У меня была любимая — она отреклась. Я улетаю налегке.
— Это не мои приключения, это не моя жизнь. Она приглажена, причёсана, напудрена и кастрирована! — Обыкновенная редакторская правка. — Дорогая Якобина, ты же меня знаешь: когда меня режут, я терплю, но когда дополняют, становится нестерпимо.
Смерть от жизни отличается двумя факторами: объемом и движением. Живой обитает в закрытом помещении значительно большем, чем гроб, и имеет возможность это помещение, называемое домом, семейным очагом, клиникой для душевнобольных, бардаком, парламентом, время от времени покидать или, наоборот, посещать. Вся разница.
Пусть канает отсюда, а то я ему рога поотшибаю, пасть порву, моргалы выколю. Всю жизньработать на лекарства будешь! Сарделька, сосиска, Навохудоносор, петух гамбургской!
Рога поотшибаю, пасть порву, моргалы выколю! Всю жизнь!.. работать на лекарства будешь!!! Сарделька, сосиска, редиска, Навахудоносор, петух гамбургский! — Так бы и сказал.
Ну что вы за люди такие! Как вам не стыдно! Вам по сорок лет, большая половинажизни уже прожита. Что у вас позади? Что в настоящем? Что впереди? Мрак, грязь, страх и ничего человеческого! Опомнитесь, опомнитесь, пока не поздно! Вот вам мой совет…