Мама у меня смиренная женщина. Очень—очень смиренная. Она горбатит в маленьком кафе, удаленном на один час от нашего дома. Она презентует посетителям еду и питье, а мне говорит: «Я всхожу на
автобус на час, чтобы
работать весь день, делая вещи которые ненавижу. Хочешь знать, почему? Ради тебя, Алексий—не—нервируй—меня! Когда—нибудь и ты станешь делать для меня вещи, которые ненавидишь. Это потому, что мы семья». Чего она не ухватывает, так это что я уже делаю для нее вещи, которые ненавижу. Я ее слушаю, когда она со мной разговаривает. Я воздерживаюсь жаловаться о моих пигмейских карманных средствах. И упомянул ли я уже, что нервирую ее далеко не так много, как жаждал бы. Но это не потому, что мы
семья. Все эти вещи я делаю, потому что они элементарные
вежливости. Это идиома, которой научил меня герой. И еще потому, что я не жопа с факинг—дыркой. Джонатан Фоер