Знаешь, Тило, что самое грустное в
мире? Когда обнимаешь кого—то, кого очень сильно любил, так любил, что одно
воспоминание о нем озаряло душу
светом, и чувствуешь — нет, не
ненависть, она уже что—то значит — холод, заполняющий все внутри, и знаешь, что можешь продолжать обнимать, а можешь убрать
руки и уйти, и не будет никакой разницы.